Майкл Мориц - один из моих любимых венчурных капиталистов Кремниевой долины не только и не столько потому, что он является партнером Sequoia Capital, одним из наиболее, успешных, признанных и почтенных инвесторов в сообществе, а также не потому, что все замирают, когда он говорит. Причной моему восхищению является тот факт, что говорит он редко и только по делу, как его учили в той, старой школе журналистики, ибо до своей карьеры инвестора был он журналистом, как и я (к слову, в Долине несколько инвесторов пришли в профессию именно из медиа). Иронично улыбаясь, Мориц наблюдал за всей этой клоунадой, но время пришло, и он решил высказаться. Заметьте, для обоснования своего мнения он нашел конкретные примеры, не навязывая своего мнения (да-да, этому учат настоящих журналистов!), поэтому выводы каждый читатель сделает сам.

«На этой неделе мир частных и публичных инвестиций в технологические компании содрогнулся от двух очень разных историй. Одна - о крупном бизнесе, которая на своем четвертом десятке существования старается приспособиться к новым реалиям. Другая - о захваленном стартапе Кремниевой долины, амбициозные научные претензии которого подверглись критике и сомнению в губительном расследовании Wall Street Journal. Эти компании - Dell и Theranos - иллюстрируют светлые и темные стороны частных компании.

До момента выкупа в 2013 году контрольного пакета акций и возвращения компании статуса частной, Michael Dell много лет торговал акциями технологического гиганта на публичной бирже и успел столкнуться с самыми неприятными ситуациями, включая битву до синяков с рядом диссидентов среди акционеров.

Избавившись от нужды подвергаться беспощадной порке на ковре во время ежеквартальных финансовых отчетов перед инвесторами, он взялся за долгосрочную реструктуризацию своего бизнеса. Мистер Дэл вышел из тени на прошлой неделе, объявив о намерении приобрести одного из крупнейших провайдеров электронных хранилищ - компанию EMC за 67 миллиардов долларов, что может стать крупнейшей сделкой по поглощению в истории технологического бизнеса.

Но если мистер Дэл таким образом проиллюстрировал преимущества положения частной компании, то Элизабет Холмс, генеральный директор и основатель компании Theranos, только что выяснила, что свет, в конце концов, может пролиться в самые потайные уголки даже таких выдающихся и засекреченных компаний Кремниевой долины, как ее детище, оцененное в 9 миллиардов долларов.

Мисс Холмс основала Theranos в 2003 году, чтобы разработать такие тесты для анализа крови, для которых бы хватало всего нескольких ее капель вместо привычных нескольких пробирок плазмы из фонтанирующих вен. Мисс Холмс оказалась гениальной в своей способности убеждать и уговорила нескольких весьма выдающихся людей (включая главу Oracle Ларри Эллисона) проинвестировать в ее компанию в общей сложности $400 миллионов долларов. С тем же успехом она склонила двух бывших министров США - министра обороны и председателя комитета по вооруженным силам - стать членами совета директоров Theranos.

Этот подвиг по убеждению таких уважаемых людей мог бы оказаться даже еще более впечатляющим, если бы только Wall Street Journal не опубликовал разоблачающую статью-расследование на прошлой неделе. В ней заявляется, что эсклюзивная технология Theranos, чей соавтор, к слову, покончил жизнь самоубийством два года назад, после признания супруге, что эта технология оказалась не такой уж эффективной, используется лишь в очень незначительном количестве тестов, которые осуществляет компания. А остальные тесты проводятся на обычном лабораторном оборудовании таким образом, при котором результаты могут оказаться, так сказать, недостаточно точными. Бывшие сотрудники Theranos также признались газете, что перед проверками регулирующих органов руководство объясняло им, каким именно образом необходимо проводить тесты, и таковой может быть приравнян к мошенничеству.

Theranos, конечно же, опровергает эти предположения о научном обмане и надувательстве. Однако, если они подтвердятся, компания может быть смертельно ранена. Такой сценарий приведет многих технологических инвесторов в сознание и заставит снова смирно и прилежно работать, и быть менее доверчивыми при изучении потенциальных инвестиций.

Жизнь в тени частного капитала очень удобна для молодых компаний. Это позволяет им экспериментировать, чудить при разработке продукта, заманивать талантливых людей опционами на весьма привлекательных условиях, заслоняться от пристального изучения хищными конкурентами, равно как и заикаться на закрытых встречах с частными инвесторами до тех пор, пока они не научатся свободно выступать на публике. Это также является убежищем для таких людей, как мистер Дэл, которые больше не могут предложить публичным инвесторам ни роста, ни определенности, за которые те так жаждут.

Для другой стороны, частные рынки дают ложное чувство защиты, во времена низких депозитных ставок, когда многие инвесторы (особенно те, которые не так давно работают с технологическими компаниями, либо имеют короткую память) стремятся инвестировать в компании, в офисе которых работают несколько барменов, а десяток различных сортов чая (и это не говоря о шоколаде с морской солью и био-динамически выращенных грушах анжу) - корпоративные обычаи. В этих условиях легче скрывать недостатки, создавать впечатление непобедимости и вводить инвесторов в заблуждение, поскольку, в отличие от публичной компании, частная может всегда избежать этого, раскрывая лишь то немногое дозволенное для сторонних глаз.

Одного взгляда на список так называемых «единорогов», тех самых частных технологических компаний, оценка которых сегодня начинается от одного миллиарда долларов, иллюстрирует эту точку зрения. Некоторые из них действительно станут великими и помогут появиться новым компаниям завтрашнего дня. Но большинство из них кажутся наименее прочными структурами. И это даже без учета того факта, что оценки некоторых из этих компаний абсолютно иллюзорны, поскольку их последние инвесторы структурировали свои инвестиции в виде займа во всех смыслах, кроме названия как такового, что значит, что они будут бороться за свою прибыль даже если компания стоит намного дешевле.

Что еще сильнее бросается в глаза, так это то, что в последние 3-4 года частные инвесторы были намного более всепрощающими, чем их публичные коллеги, которые, увидев они последние финансовые отчеты большинства из компаний этого списка, просто подтрелись бы их акциями. А в последние несколько кварталов, основатели технологических компаний ощутили намного более прохладное отношение к ним со стороны потенциальны публичных инвесторов во время роуд-шоу перед выходом на IPO, чем то, что они ощущали в коридорах частного капитала.

Большинство лидеров этих переоцененных «единорогов», продолжающих наслаждаться одурманивающим эффектом частного капитала, сами вводят себя в заблуждение, путая контроль с дисциплиной. Некоторые из них заявляют даже, что если их компании станут публичными, то они потеряют контроль над бизнесом. Однако Google, Facebook и уйма других компаний с акциями двух классов поставили крест на этом аргументе. Что стоит за этой жалобой на самом деле, так это страх руководителей этих компаний перед необходимостью становиться настолько открытыми, насколько публичные компании обязаны это делать. Но как выяснила мисс Холмс на прошлой неделе, в конце концов, ей все равно нигде не скрыться».

Оригинал статьи на английском языке